Тигрица и человек

Тигрица с трудом поднялась на лапы и посмотрела на закат. Времени оставалось не много до захода солнца. Взяв в пасть первого тигрёнка, она начала свой путь в сторону жилищ людей. Лапы вязли в снегу, но Тигрица шаг за шагом приближалась к людям. Тигрёнок в пасти жалобно пискнул и затих.
Подойдя совсем недалеко к четырехногому сооружению людей, где сидел человек с палкой, выпускающей смертельно жалящих ос, она в ложбинке выкопала в снегу ямку и положила тигрёнка. Путь назад и через пол часа второй тигрёнок был рядом со своим братом. Силы с каждым шагом таяли и Тигрица уже боялась не донести молодую тигрицу до её братьев. Шаг, ещё один, ещё. Лапы вязнут в снегу, но нужно дальше идти. В глазах темнеет, хочется лечь в снег, сдаться, замёрзнуть, но шаг, ещё и ещё и вот трое детёнышей вместе. Они жалобно смотрят на мать и не понимают, почему она не ложится рядом, не кормит их. Самый бойкий подошёл и недоумённо лизнул мать в нос. Что она может для них сделать? Она рыкнула и пошла к людям.
Окрик человека не остановил Тигрицу. Она шла и ждала, что каждый следующий шаг будет последним и только мысль о тигрятах гнала её вперёд. Пусть её убьют, но не такие уже люди звери, чтобы не приютить и не обогреть малышей. Да, пусть она умрёт, но дети выживут. Люди не звери, иногда они хуже зверей, но и у них есть маленькие детёныши, и они просто обязаны о них заботиться. Пусть же позаботятся и о её детёнышах. Подойдя очень близко, буквально на три прыжка, к странному сооружению, в котором сидел человек, Тигрица села на задние лапы и замерла. Она ждала. Ждала своей смерти и через неё – жизни для своих детей. Она была готова на всё.

- Фахрутдинов, чего ты орёшь? – дежурный прижал трубку к уху и пытался понять, что такое орёт обезумевший от ужаса дежурный на вышке на посту номер четыре.
- Командира, командира, тигра!
- Тигр? У тебя?
- Да, командира! Тигра!
- Он что, лезет к тебе на вышку?
- Нет, командира! Он сидит.
- Просто сидит?
- Да! Сидит и смотрит мне в глаза!
Старший лейтенант Васютин на минутку отнял трубку от уха и, прикрыв ладонью микрофон, посмотрел на помощника дежурного сержанта Молодцова.
- Сержант, Фахрутдинов пил перед заступлением в наряд?
- Никак нет, товарищ старший лейтенант! Трезв был.
- Вот и я думаю, что трезв. А по телефону такую ахинею несёт, что кажется, словно или пьян в стельку, или укурился.
- А что он там лепечет?
- Да тигра сидит и в глаза ему смотрит.
- Ну, пусть пальнёт из автомата поверх её головы разок. У нас тут зимой тигры часто и в городок заходят, товарищ старший лейтенант, так что вполне может быть.
Васютин убрал ладонь с трубки.
- Фахрутдинов, пальни очередью над её головой, авось уйдёт. Только, дурень косоглазый, не попади в неё сдуру.
- Понял, командира, понял!
В трубку был слышен звук очереди из автомата. Через несколько мгновений часовой снова орал в трубку.
- Командира, командира, сидит тигра!
- Как сидит?
- Сидит молча. Не шевелится.