Мне холодно. Мне очень холодно. Ветер гуляет по разбитым окнам, раскрытым пастям дверных проёмов, обтрёпанным стенам. Мне очень холодно. Листва перекатывается площадями, слетая с молодой поросли деревьев, прорвавших плен старого асфальта. Он мёртв, асфальт, как и всё вокруг. Вот только смерти нет. Она пришла сразу, внезапно, забрала с собой всё и ушла, оставив меня одного. Лучше бы и я тогда… Вот только, кому лучше? Мне? Людям?
Мне страшно. Один. Сам. Одиночные машины, проносящиеся тёмными переулками и растворяющиеся вдали не в счёт, как не в счёт и те отбросы общества, которые прячутся от правосудия и сами от себя в глубоких подвалах. Они, по сути, уже безвредны. Так, не люди, а тени людей. Они уже съели себя сами, а радиация сделает своё дело позже. Несмело так, как первый поцелуй влюблённых, но так же неотвратимо, как и нож гильотины, падающий на шею приговорённого. Стая диких собак затеяла свару из-за кости недавно издохнувшего лося, невесть какими судьбами забредшего сюда. Хотя, почему «невесть как»? Сюда теперь многие возвращаются, чтобы только умереть.
Мне больно. Боль пульсирует, бьётся, затаившись. Она не такая острая, как была тогда, когда в небо взметнулось пламя взрыва, круша и калеча на своём пути всё. Кто-то скажет – «инферно», но я чувствую только боль. Оставшуюся боль. Да, самая острая боль позади. Она волной прокатилась и расплескалась по всей стране, по всему миру маленькими волнами человеческой боли. А мне осталась только память о ней, да ещё скованный, спутанный, спеленанный людьми Саркофаг. И боль затаилась, ждёт, чтобы с новой силой вырваться наружу, новой волной прокатиться и взять то, что недобрала в прошлый раз.
Мне одиноко. Ветер раскачивает детскую качель, которая скрипит и плачет. Нет больше здесь людей, нет той живительной силы, которая бы двигаясь по венам-улицам вдыхала жизнь. Всё схлынуло. В панике, собирая всё самое ценное люди выбегали, думая, что оставляют свои жилища на день, два, месяц, а как оказалось – навсегда. Капля за каплей, автобус за автобусом, машина за машиной люди уезжали из насиженных мест, забирая, как оказалось, только боль и страх. Потом некоторые из них возвращались. Нет, не сразу, а спустя годы и десятилетия, чтобы снова глотнуть боли, узнавая места, в которых были счастливы, в которых жили их дети. И снова уезжали. Оставались лишь те, кто действительно потерял больше, чем жизнь.
Исповедь…
Похожие посты:
- Не найдено :(
собирая всё самое ценное ….)